Анна Чарова - Магия страсти [litres]
– Для ордена Справедливости, который дает согласие на развод, все просто: у нас нет детей, а Ратону нужен наследник. Но на самом деле причина не во мне, маги сказали, что я могу зачать и выносить ребенка, а в Ратоне, и он согласен меня отпустить. Но есть одно условие: чтобы получить согласие на развод, надо, чтоб была невеста, одобренная орденом.
– Я с моим приданым вполне подхожу. Вот только о детях от Ратона можно забыть…
– Если маги помогут, то они появятся.
– Ага, придут и всей толпой помогут…
Саяни улыбнулась:
– Мы с ним не подходим друг другу, бывает такое.
Я хотела сказать «несовместимость», но не нашла нужного слова. Княгиня продолжила:
– Ратон – хороший человек, ты сама увидишь.
– Хочется верить, – проворчала я.
Ничего. Могло быть и хуже. Дьяволу как никому другому известно, что через два месяца я должна была ослепнуть от рассеянного склероза. Эд меня бросил. Мне нечего терять там. А здесь я смогу построить свой мир. «Место твое не здесь» – некстати всплыли слова седого мага. Где же тогда? Где мне искать прядильщицу и зачем? Как научиться держать молот? Он, должно быть, тяжелый. Или это все иносказания?
В имение мы попали к обеду. Нас встречали, и ворота открыли заранее. Первым делом надо записать все, что говорил маг, спасибо, память у меня теперь была отменной, в предыдущей жизни пораженный болезнью мозг давал сбой – я могла забыть имя, дату, человека. Даже пароль от почты забыла, который десять лет помнила.
На пороге моего родового замка стоял начальник стражи Леон, и недоросток Арлито покачивался с пятки на носок, заведя руки за спину. Так посмотришь на него – мужчина лет тридцати, симпатичный, восточной, даже скорее испанской наружности, приглядишься получше – плечи узкие, руки длинные, ноги, как у цапли, румянец на щеках. Подросток, который только начал формироваться. Интересно, сколько ему лет и кому он служит на самом деле? Мэтиос вон больше ста лет прожил, а этот – сколько? Ведет он себя совсем не как ребенок, хотя у него, наверное, гормоны бурлят сильнее, чем у меня.
Так, хватит о глупостях. Нам собрались сообщить, кто же на меня покушался. Карета остановилась, мы с Саяни вышли, и я напомнила себе, что надо разобраться, как работает амортизационная система кареты – дорога была ужасная, а нас почти не трясло. Магия какая-то.
– Что вы нам скажете? – обратилась я к начальнику стражи, выпрямляя спину и придавая лицу отстраненное выражение.
Леон приосанился и выпятил солидный живот – аж пластины кирасы разошлись. Саяни посмотрела на меня с осуждением, и я поняла, что получилось не очень.
– Скорее всего, произошедшее – досадная случайность, я допросил слуг, никто не покушался на вас, – доложил Леон, и Арлито перебил его:
– Как прошла поездка? Стал ли Хромой Мэтиос с вами разговаривать?
– Он принял нас, – ответила я. – И наговорил кучу непонятного. Саяни сказала, что его пророчества важны и нельзя забывать ни слова. Мне нужен писец, и срочно!
– Раньше вы любили писать сами, – сказал Арлито и увязался за мной. – Я могу вам помочь и заодно попытаюсь понять, что же имел в виду Хромой.
– Что-то не заметила его хромоты. – Я переступила порог, зашагала к лестнице, чтобы попасть в библиотеку.
– Даже я не помню, за что его так прозвали.
Я поперхнулась слюной, закашлялась. Мэтиосу сто пятьдесят… Сколько же Арлито?! Одно ясно, тут маги живут дольше простых людей…
– Мне девяносто два, – ответил маг на незаданный вопрос.
Я помотала головой, открыла дверь и по привычке потянулась к выключателю, но вспомнила, что тут не открыли электричество, а как добывать огонь, понятия не имею. Арлито запрокинул голову и крикнул:
– Лииса! Принеси зажженные свечи!
– Здорово вам, магам, – проговорила я, потупившись. – Люди слишком мало живут: только начинаешь понимать, что к чему, и уже пора умирать.
– У всех есть выбор, становиться ли магом. Кроме женщин, конечно. И вот что скажу: если бы меня спросили повторно, принимаю ли я дар, то отверг бы его. Магом быть не здорово, запомните. Мы платим счастьем за силу, и чем мы сильнее и несчастней, тем дольше живем. Спящий всегда отбирает самое ценное.
А Незваный? Чем Саяни заплатила ему, чтоб вернуть Вианту? Мэтиос говорил: «Смерть как плата» – неужели она кого-то убила?
Будто ниоткуда появилась Лииса, склонила передо мной голову, отдала Арлито канделябр с тремя свечами и поспешила удалиться.
– Это несправедливо, – вздохнула я. – Почему женщинам нельзя в маги? Извини, я не помню. Обращайся ко мне на «ты», ты ж мне в прадеды годишься.
Арлито с подсвечником шагал впереди, и я не видела его лица. Наверняка ведь лишнее говорю или глупость по местным меркам. Но кто, если не маг, расскажет лучше о жизни волшебников?
– Потому что женщина – ветер и непогода. Вы не умеете выбирать правильно и готовы пожертвовать многим ради малого.
– Это правда, – согласилась я, разглядывая книжные корешки, мимо которых проходила. – Но женщина дарит жизнь и потому ценит ее, она милосерднее.
Арлито поставил канделябр, уселся за стол и взял перо:
– Ордену не нужны милосердные слуги. Надо же, как вы… Как ты изменилась. Раньше бы поостереглась рассуждать о таких вещах, а то еще в ведьмы запишут. Ладно, давайте… давай лучше побеседуем о Хромом Мэтиосе, точнее, о его предсказании.
Стоит ли ему говорить все? Вдруг в словах седого мага зашифровано мое прошлое? Например, про меня не здесь? Или пророки не трогают прошлое, просто мне предстоит уехать? Любопытство победило осторожность, и я передала все слово в слово, наблюдая, как Арлито выводит на желтоватом листе каждую закорючку и от гусиного пера тянется щетинистая тень.
– Интересно, – вынес вердикт он, когда я замолчала. – Прямо вот так и сказал: «Подует ветер, раздует огонь, мужчина поймет женщину, а мудрец станет, как дитя, и родится твердь»?
– Да. И добавил, что зыбко… То есть, кажется, он не был уверен.
– Похоже, он говорил, как должно быть, но будет ли? Главный вопрос, понимаете… понимаешь, в чем?
Я молча помотала головой.
– В том, что все эти оды, а это именно они, – тебе. Он разглядел в тебе что-то настолько значимое, что разразился потоком предсказаний…
– Скорее рекомендаций.
– Да. Приступим же. Про семя понятно, он имел в виду богорожденных, но почему оно одичало? Огонь – твоя стихия, это тоже понятно. Он увидел тебя не здесь, это странно.
– Ага, я никуда не собираюсь, у меня большие планы на эти земли.
– Посмотрим. Молодые люди в странном месте не здесь – непонятно. А тебе?
– И мне не очень, – соврала я. – Да и как может быть понятно, когда это будущее? Молодые парни – по-моему, это неплохо. А вы все говорите, что я – уродина.
